Кобец Иван Лукич В 1939 году, буквально через три месяца после того, как я окончил педагогическое училище и начал работать школьным учителем, меня призвали и послали в Пуховическое пехотное училище, располагавшееся под Минском. В училище было три батальона: один батальон

7 iюня Кленовское .
Paeonia anomala L. Марьин корень в изобилии растет по лесам и в окрестностях Кленовской, Киргишан. Растение выкапывают и пересаживают в сады так же как Cyhripedium maeranthum. Sw. Где марьин корень растет, там змей нет.

Киргишанский ямщик, на мой вопрос, почему в Талице бедно живут, ответил: «Как бедно? Нет, хлебопашеством занимаются».

8 iюня Кленовское .
Тихий, теплый вечер. В волостном правлении сидят писаря, старшина. Входит встревоженный чем-то крестьянин.
— «Что сучилось»?
– «Да вот, сказывают моя около деревни бродит».
— «Что у неё на уме»?

— «Сунет,- долго ли»? «Виш теплынь-то какая – как порох». «Нельзя ли караул нарядить»?
Присутствующие уже знали, в чем дело. В комнату вошли старики – сторожа.

Каждый рассказывает то, что сам слышал о ней.

Она – это первая жена пришедшего крестьянина. По настоянию своего тестя, она пыталась отравить свою семью наговоренной солью, которою снабдил ее тесть.

Попытка не удалась, преступница была сослана в каторжные работы на 5 лет. И вот, говорят она здесь.
Какие то бродяги, рассказывает писарь, зашли ночью в караулку (у поскотины), один из них сказался богомольцем; этот богомолец видимо старался скрыть свое лицо; волосы подрезаны кружком, на шее платок; к огню садится спиной.

Товарищи пока отдыхали в сторожке, сильно смеялись над этим богомольцем.

«По деревне пробирался бродяга»,- говорит пришедший крестьянин,
— «подошел к дому вогульского старшины, просит у хозяйки яиц, хлеба, объявился беглым».

Хозяйка старшины – сестра каторжанки.

Баба спросила, как живет сестра, «вмести поди жили».
– Молчи баба, смотри, ни кому не говори, худо будет. Она здесь и к вам будет. Смотри она баба страшная, у не ум бродит мы ее сдерживаем…

Лесник рассказывал, при объезде леса вечером встретил у костра бродяг человек 10, сидят за чаем, у всех чашки налиты. Когда он слез с лошади и подошел к ним, один оставил чашку и лег ничком; лежал так пока лесник курил с ними.
– Что это у вас товарищ-то?
– «Да болен, виш лежит»…

Потолковали достаточно. Вспомнили старое; заключили, что это напрасная тревога, ничего дурного баба не сделает.

Идет она, очевидно, в артели, а в артели закон крепок.

Сам бродяга говорит, что её останавливают, хотя у нё ум бродит: за ними идет еще партия беглых, нужно и тем дать благополучную дорогу.

Раз было так: украл бродяга одежду у помощника писаря; здесь же, в Кленовской, его словили и хотели посадить в темную с другими, пойманными с ним бродяжками, но те возмутились
«запрете с нами, задушим, такой наш закон, он в артели был: кто слаб на этот счет, иди один, не вводи артель в напасть»…

В этот вечер решено быть на стороже. Нарядили потайных караульных к дому мужа каторжанки (он уже женат на другой); отдали приказ пожарным старостам осмотреть насосы, быть при волости ночью.

• Недавно в Кленовской начали делить по душам землю; пока поделили только ближайшую к усадьбам – удворную. После дележа земли на пашнях, в поскотине ввелось обязательное трехполье. Некоторые из получивших землю – маломощны, они большей частью продают её богатым хозяевам своего десятка.
• Есть такие которые рассчитывали сами пахать но силы не хватило, не пашут и городить не торопятся. Дело часто доходило до волостного суда.
• При дележе делили так: заведомо неисправным хозяевам отводили землю в одном краю участка, а справные хозяева отгораживали свои поля, оставляя поля своих соседей за городьбой.

Николай Лукич Скалозубов

Родился 29 октября 1861 года в Костроме в мещанской семье. В 1874-1881 – учился в Костромском реальном училище, по окончанию которого поступил в Москве в Петровскую земледельческую и лесную академию, которую окончил в 1885 году. В мае 1886 – получил степень кандидата сельского хозяйства. Скалозубов хотел получить место учителя естественной истории в какой-нибудь сельскохозяйственной школе, но получив отказ, принял предложение на должность статистика Красноуфимской уездной земской управы Пермской губернии. С начала 1880-х активизировалась деятельность Пермского губернского земства в оказании агрономической помощи населению. Инициатором этих начинаний стал назначенный в 1880 году директором Красноуфимского реального училища Н.А. Соковин, в 1883 году впервые в России по его инициативе был создан институт агрономических смотрителей для оказания агрономической помощи крестьянским хозяйствам губернии. Попав в эту среду, Н.Л. Скалозубов активно включился в работу. Он организовал в уезде подворную перепись и опубликовал ее результаты в работе «Материалы для статистики Красноуфимского уезда Пермской губернии». В 1892 – он переезжает в Пермь и работает в Статистическом бюро Пермского губернского земства.

В 1894 году – получает приглашение из Тобольска занять должность губернского агронома. В Тобольской губернии он разворачивает активную деятельность. По его инициативе проводятся агрономические съезды, он много ездит по губернии, собирает сведения о ресурсах и хозяйственной жизни, вникает в организацию хозяйственной жизни местного крестьянства. В 1894 же году он был избран хранителем Тобольского губернского музея, которому он передал свои ботанические коллекции, собранные во время поездок по губернии. Кроме того, он много способствовал сбору этнографических коллекций, художественный отдел музея был создан так же при его живом участии. Сотрудничал в издании музея. Долгое время был хранителем музея. Н.Л. Скалозубов, кроме активной деятельности в музее, выступил инициатором основания Соколовской низшей сельскохозяйственной школы. На церемонии открытия он выступил с речью в которой ярко подчеркнул необходимость образования для развития сельского хозяйства и повышения благосостояния самих крестьян. Свою позицию он подкреплял реальной деятельностью – читал лекции в этой школе. Кроме того, он активно содействовал развитию и профессионального образования в Тобольске, пристально следил за судьбой Тобольской ремесленной школы. Подводя итог ее двадцатилетнему существованию, он подчеркивал, что «от правильно организованной технической школы мы вправе требовать большего…но если смотреть на нее, что будет гораздо правильнее, как на учебную мастерскую с приютом для сирот, то достигнутые результаты должны считаться удовлетворительными». Особо важным он считал то, что данная школа позволила детям сиротам получить такое образование, которое давало им возможность заработать средства к существованию и обеспечить себя честным трудом. Музей, по мнению Скалозубова, должен не удивлять публику, но учить и деятельность сотрудников музея должна быть четко спланирована в соответствии именно с этой целью. «Накопление материалов и фактов для познания края – это первая священная задача Музея. Но что далее, когда коллекции собраны, библиотека полна всевозможными сведениями о губернии? С этого времени начинается учебная деятельность Музея. Двери его должны быть широко открыты для всех. Все кому дороги успехи просвещения, должны быть самыми близкими друзьями Музея…».

Родился в г. Костроме в семье мещан. Среднее образование получил в Костромском реальном училище, а высшее - в Петровской земледельческой академии. После окончания академии работал агрономом Красноуфимского уезда Пермской губернии, потом статистиком и секретарём уездной земской управы. В 1894 году по приглашению Тобольского губернатора он приехал в Тобольск, где в качестве вольнонаемного, а потом и правительственного агронома организовал борьбу с кобылкой в губернии. С 1894 по 1906 год Н.Л. Скалозубов активно участвовал в различных сельскохозяйственных мероприятиях и общественной жизни Тобольской губернии. Так, он принимал участие в организации ряда выставок: сельскохозяйственной и молочной в Тобольской губернии, всероссийской в Москве, кустарной в Санкт-Петербурге, всемирной в Париже. Редактировал сельскохозяйственную газету - приложение к "Тобольским губернским ведомостям", был организатором губернских съездов по сельскому хозяйству и т.д.

В апреле 1894 г. Н.Л. Скалозубов был назначен тобольским губернским агрономом. Совершив ознакомительную поездку по губернии, он отметил, что бичом местного сельского хозяйства являются наводнения, засухи и удаленность населенных пунктов и мест, пригодных для пашни. Собрав во время поездки 135 образцов почвы, Николай Лукич предложил ряд мер по улучшению ее структуры. В местах, подверженных засухе, он предлагал сеять колосовые хлеба с глубоко уходящими в почву корнями, которые смогут извлекать питательные вещества и влагу из глубоких нижних слоев. Введенное им в дальнейшем травосеяние увеличило кормовую базу животноводства и позволило сделать его более эффективным в условиях засухи. Обращал внимание Николай Лукич и на важность механизации сельского хозяйства, на необходимость повышения его технологического уровня.

В 1897 году как статистик принимал участие во всероссийской переписи населения. Интересовался почвами и растительностью Тобольской губернии: собранные им материалы, хранятся сейчас в Томском государственном университете и Тобольском краеведческом музее. Кроме того, Н.Л. Скалозубов был членом редакционной комиссии по изданию "Ежегодника Тобольского губернского музея".

В 1894 г. он был избран в правление Тобольского губернского музея, а вскоре стал хранителем музейных фондов. По его замыслу музей должен был стать центром научных исследований края. Будучи в разъездах, Николай Лукич собирал для музея все, что заслуживало внимания. Он организовал «Отдел сельского хозяйства и кустарной промышленности», собрал обширную библиотеку по сибиреведению, этнографии, сельскому хозяйству, флоре и фауне, выступал с лекциями. В 1896 г. при его участии в музее начал создаваться и художественный отдел. Главным препятствием для развития музея был недостаток средств. Впоследствии, благодаря содействию Н.Л. Скалозубова как депутата Государственной Думы, музей стал получать ежегодные правительственные субсидии.

Общественная деятельность Николая Лукича чрезвычайно обширна. Он преподавал ботанику в фельдшерской школе, был активистом Общества изучения Сибири, принимал участие в заседаниях Тобольского отделения Общества рыболовства. За участие в I Всеобщей переписи населения был награжден орденом Станислава III степени.

Занимался проблемами развития маслоделия в Сибири. Участвовал в съездах маслоделов Тобольской и Томской губерний. За организацию, и участие в крестьянском съезде, состоявшегося в Тобольской губернии в декабре 1905 года был арестован и сослан на север Тобольской губернии. 12 февраля 1907 года был избран депутатом II Государственной думы, где работал в следующих комиссиях: постоянной финансовой и временных: о законопроектах, направленных к осуществлению свободы совести и аграрной. Участвовал в деятельности сибирской парламентской группы и входил в народно-социалистическую фракцию. В 1907 году был избран депутатом III Государственной думы от Тобольской губернии. Являлся членом сибирской парламентской группы.

Скончался в 1915 году.

Скалозубов Н. От Тобольска до Обдорска: из путевого журнала. Ежегодник Тобольского губернского музея №16, 1906

“По поручению уполномоченного по объединению действий переписных учреждений г. Дубровского, в качестве помощника уполномоченного, зимою 1896 года я был в Березовском и Сургутском округах для наблюдения за организацией первой всенародной переписи в этом районе. Этой поездкой я воспользовался, чтобы несколько познакомиться с бытом местного населения, завязать полезные для Тобольского Губернского Музея знакомства и пополнить его коллекции. Воспользуюсь своими краткими дорожными заметками, чтобы изложить собранные мною сведения.

Выехал я из Тобольска в Березов 23 ноября с рыбопромышленником А. И. Туполевым, который любезно взял на себя все хлопоты по приготовлению к пути и заведыванию в дороге хозяйственной частью. Нам сулили большие трудности в пути: погода стояла теплая, снегу, по рассказам лиц, приезжавших из Березова, на севере выпало очень много; можно было ждать так называемой «наледи» на 06и. Так как дорога все время идет по реке, то эти наледи крайне затрудняют движение.

Чтобы удобнее было справляться с глубокими снегами г. Туполевым изготовлены были легкие сани с неподкованными полозьями, чтобы железо не врезалось в снег. Сзади сани имели высокий задок, бока и спинки были тщательно заделаны рогожами. С собою у нас взято было большое баранье шубное одеяло, которым мы тщательно укутывали ноги, а сверху нас закрывала предусмотрительно взятая А.И. большая кошма, которой в случае буранов можно было закрываться с головой. Туполев был одет в малицу, сверх которой в случае холода надевал гусь; на голове у него был треух. Я же одет был так, как одеваюсь обыкновенно при поездках зимою - в маленький полушубок, сверх которого надета большая, подпоясываемая большим поясом, баранья шуба, на голове - сибирская шапка с ушами. На ногах у того и у другого были надеты хорошие пимы.

Несмотря на мою чувствительность к холоду, я не испытывал особых неудобств в этом костюме и одинаково с А.И. хорошо переносил значительные морозы, которые делались особенно чувствительными после целой ночи езды, к утру.

Итак, мы выехали 23 ноября. Дорогою А. И. знакомил меня своими рассказами с совершенно новым для меня краем, с жизнью крайнего севера, который он хорошо знает и с характером его обитателей. А. И. Туполев имеет рыболовный песок в самой удаленной местности - Пуйко, 200 верст ниже Обдорска, и по роду занятий постоянно имеет дело с остяками и особенно с самоедами, особым расположением которых, как мне приходилось слышать после, он пользуется. Он знает языки и остяцкий и самоедский…”

“3 декабря мы выехали из Березова по направлению к Обдорску. Здесь мы сменили лошадей на оленей, причем сани были заменены двумя нартами; в одной устроился я, в другой - мой спутник. Благодаря любезности исправника, я получил проходные крытые нарты. В нарты запрягали по три оленя. Первая наша станция была юрты Васлер.

Бревенчатая юрта ямщика расположена в лесу на поляне. Большим кругом около юрты устроен забор из вертикально воткнутых в землю жердей. Загородка эта служит для загонка оленей при перепряжке. Мы приехали в юрту ночью. В юрте было темно и холодно. На низких нарах вдоль передней стены спали обитатели юрты, укрывшись своей меховой одеждой. Ворвавшийся в юрту из отворенной нами двери холод разбудил спавших; одна за другою стали подниматься голые по пояс фигуры: одна из женщин, накинув на себя ягушку быстро разыскала в пепле остывшего чувала тлеющий уголек и развела огонь.

Юрта была тесная и грязная; в маленьком окне вместо рамы со стеклами вставлена льдина. Стали готовить чай. Остячка принесла нам большую глыбу прозрачного льда, подостлала перед пылающим очагом чистый тагар< (ковер из травы). А Ив. умелой рукой острым остяцким ножом расколол глыбу на маленькие куски и наполнил ими наш дорожный железный чайник. На особую перекладину, вделанную в верхней части чувала, остячка повесила загнутую на конце крючком палку, на нижний конец которой прямо над огнем повесила чайник. Скоро юрта согрелась, с нар к огню подполз совершенно нагой ребенок. Над нарами в люльке со спинкой висел другой. Люлька подвешена к привеске, украшенной деревянными побрякушками. Когда ребенок кричал, мать занимала его, потряхивая привеску и гремя побрякушками. Из деревянного ящичка, сделанного вроде скворечницы, разбуженная шумом выскочила белка, привязанная на цепочке.

Для нас нашелся небольшой убогий столик; привезшие нас остяки тоже устроились пить чай на нарах, на низеньких столиках. Пока кипела вода в чайнике А. Ив. распорядился достать у хозяев рыбы и нам принесли замороженного осетра. Несколькими взмахами ножа была надрезана кожа и лентами снята с рыбы; мы с удовольствием ели сырую мороженую рыбу, разрезав ее тонкими ломтиками. Пока мы грелись и ели, остяки пригнали в загородку стадо оленей, пасшихся в лесу. Арканами из стада были выловлены нужные для запряжки, остальных снова отпустили на пастьбу.

В юртах Пороз я приобрел для Музея образцы лера< - ленты из корней кедра, употребляемой остяками для связывания гимог<; такое же применение имеют и ленты из корней лиственницы - сяль<. Видел здесь запас кедровых гнилушек (польюх): высушив, их толкут в порошок, которым посыпают со стороны мездры внутри рукавицы, чулки в предупреждении ощущения сырости и холода от мездры.И мужчины и женщины здесь нюхают табак.

Начиная с Березова, к северу, костюм остяков резко изменился. Там, в верху остяки употребляют ткани, носят рубахи: здесь вся одежда исключительно меховая. Мужчины здесь заплетают волосы в две косы. Русский язык понимают немногие, без переводчика здесь ездить трудно. Это полукочевые остяки Ляпинские и Казымские. Меняется здесь и пейзаж - какой-то особенный, оригинальный вид приобретают здешние леса: кедр уже редко встречается, а главным образом ель; ветви у дерева очень коротки и редки, издали площадь под лесом кажется покрытою грубой щетиной.

Киеват. Перепряжка была тоже ночью Едва остячка успела разжечь чувал, открыв снаружи затычку в трубе, как сейчас же принялась за работу - начала быстро мять руками и вытягивать зубами шкурку пешки. В этом и заключается вся выделка этих шкурок. Это трудолюбие женщин, стремление наполнить каждую свободную минуту каким-нибудь рукоделием мне не раз приходилось и потом наблюдать у остяков.

Село Мужи. Здесь мы остановились у одного зырянина в большой, прекрасно устроенной избе. Торговля хлебом находится здесь в руках купца Окунева; цена хлеба 45 коп. пуд (ржаной), тогда как в Обдорске хлеб продают по 36 коп. Из с. Мужей с р. Оби сибирский хлеб отправляется через Урал на Ижму, где хлебопашество слабо развито и своего хлеба не хватает. Отправка хлеба производится перед весной на оленях через степь и Уральские горы на речки Уса и Ленва. Здесь весною хлеб грузится на каюки и сплавляется в р. Ижму. С Ижмы в обмен возили прежде сюда семгу и коровье масло, которые и составляли главнейший товар на Михайловской ярмарке в Мужах. Ныне не привозят ни того, ни другого; масло оказалось выгоднее добывать из Тобольска: тогда как Ижемское продавалось по 9 руб. за пуд, Тобольское - только по 8 руб. Затем из Ижмы доставляются сюда вязаные из шерсти изделия: шнуры, пояса, топоры, ножи, капканы, цепи и проч.

Ныне приказчик Окунева делал в Мужах опыт посева яровой ржи; посев удался. Огородные овощи - картофель, репа, редька - родятся хорошо, морковь - нет. Картофель здесь на севере всюду очень хороший.

Айвош (Войкар). Здесь мы застали женщин за работой; одна зубами вытягивала и слюнила пешку (шкурки продаются от 30 коп. до 1 - 2 руб. и 2 руб. за штуку). Другая плела из осоки (пестлан) ленту, которая потом сшивается в ковер, называемый тагаром. Перед чувалом сушились налимьи шкурки, которые выделываются простым мятьем и идут для шитья мешков. Около чувала женщины стараются держать пол в чистоте, грязь часто вытирают вотлипом . Я заметил, что ни сор, ни грязный вотлип женщины никогда не бросают в огонь чувала, а прячут всю эту грязь в углу, где копятся вонючие кучи.

В Айвоше я купил тагар (нори), - обшитый по краям налимьей кожей. На берегу Малой Оби у самых юрт поднимается высокий, сажени 2-3, холм (тором-попам< - божий клочок земли) . По словам А.И. такие холмы всюду расположены по степи на севере.

Шурышкарские юрты. Мы остановились здесь в благоустроенном доме крестьянина Уженцева. Около юрт, саженях в 400 на берегу р. Оби находится древнее городище - Лорваш<. Предание говорит, что здесь когда-то жил славный шаман. Когда в край пришли русские, он, предвидя конец господству остяков над краем, на трех больших оленях бросился в воды Оби: остяки чтут это место и доселе. Редкий проедет мимо этого городища, не бросив чего-нибудь в воду. Берег, где расположено городище, рвет водою; на берегу часто находили стрелы и какие-то «китайские» вещи.

Главной темой нашего разговора с Уженцевым был мор оленей в низовьях Оби, который сильно обеспокоил население. По словам Уженцева, мор происходил в районе между Обью, Лозьвой, Сосьвой и Печорой, на низу к Тазовской губе и далее олени здоровы.

Село выглядит городком: прекрасные деревянные постройки местных торговцев, большая и красивая церковь. Все здесь оригинально: и солнце, едва на величину своего диаметра появляющееся над горизонтом, и нерусский говор на улицах, и красивые группы оленей в нартах, и самоеды в своих громадных меховых шапках с тяжелыми погремушками, заставляющими шапку плотно сидеть на голове, и красивый контур Уральских гор на горизонте.

6 декабря рано утром мы были в Обдорске. Для первого знакомства с селом мой спутник повел меня к обедне в церковь. Церковь была полна народу. Здесь можно было видеть и русских, и зырян, и остяков, и кочевых самоедов, уже прибывших на ярмарку. Зыряне резко выделялись красивыми лицами и своими костюмами: мужчины все одеты в малицы, опушенные кругом лица белым мехом; русские все в бараньих шубах. Оригинальны и красивы костюмы зырянок: у девушек шелковый платок широкой лентой венчиком обрамляет лоб и бантом завязывается назади. Пальто с широкими в плечах рукавами, в талию; шубки древнего фасона, длинные до пят, опушенные мехом по подолу и бортам и с разноцветной покрышкой. Остяки в потертых, засаленных гусях.

Вот послышались звуки колокольчиков, - сквозь толпу, звеня побрякушками, пробирается вперед к образу «Миколы» самоедская семья из мужчины, женщины и маленького сына. Становясь перед иконой, долго кланяются ей, кладут деньги или шкурки и, кланяясь же, отступают задом к дверям, к выходу. Это язычник делал по обещанию приклад русскому Угоднику.

Дома, из окна земской квартиры я мог наблюдать за группой толмачей на высоком берегу у кладбища, наблюдающих за степью-тундрой. На время ярмарки русские купцы нанимают переводчиков-толмачей, платя им от 10 до 70 руб. за ярмарочный сезон. Толмачи целыми днями стоят на бугре у старого кладбища, зорко высматривая появление приближающихся из тундры самоедов к Обдорску - их обязанность зазывать самоедов к своим патронам. Завидев дикарей, толмачи спешат ими завладеть и привести во двор хозяина: «у него хороший товар, с ним можно торговаться, он много уступает» и т д. - в этом заманивании одна из главных ролей толмача.

В течение трех дней, проведенных мною в Обдорске, я, - будучи занят своим специальным делом - целью моей сюда поездки, - к сожалению, мало успел познакомиться с этим интереснейшим пунктом губернии.

Село выглядит городком: прекрасные деревянные постройки местных торговцев, большая и красивая церковь. Все здесь оригинально: и солнце, едва на величину своего диаметра появляющееся над горизонтом, и нерусский говор на улицах, и красивые группы оленей в нартах, и самоеды в своих громадных меховых шапках с тяжелыми погремушками, заставляющими шапку плотно сидеть на голове, и красивый контур Уральских гор на горизонте.

Последние я, однако, имел удовольствие видеть лишь 6 декабря: в следующие дни воздух не был прозрачен и туман скрывал вершины гор. Удалось мне побывать у некоторых местных торгующих и познакомиться с товарами, предназначаемыми для инородцев; в инородческом управлении, где меня интересовали вопросы о собирании ясака, для меня явилась возможность собрать некоторые сведения о деятельности имеющего большое значение в крае учреждения - Обдорского кабака.

В лавке доверенного фирмы Корниловых П.Ф. Тележкина и у г. Протопопова я подобрал для Музея коллекции товаров, служащих предметами сбыта инородцам. Это преимущественно товары, вывозимые из Ижмы, - работа рукодельных ижемских зырян: железные напарьи по 8 коп. штука; железный крючок для выделывания пешки - 5 коп.; пуй - цепь для нарт - 22,5 коп., пидерчь - коса для стругания мездры при выделке оленьей кожи - 25 коп.: ножи разной формы, узкие из них употребляются самоедамн специально для изготовления нарт, - 10 коп. Устюжской работы топоры, очень ценимые остяками, в покупке 65 коп., в продаже 1 руб.; также топоры курганской работы в покупке 50 коп., в продаже - 70 коп. Железные капканы Тобольской работы пятифунтовые - 70 коп.- 1 руб., а капканы Ижемской работы, более приспособленные к требованиям охоты, за ту же цену трехфунтовые. Шерстяные изделия - цветной шерстяной шнур 2,5 аршина длины - 5,5 коп. и тоже тонкий - 2,5 коп. пара. Шнурки эти имеют широкое применение для завивки кос, для подвязывания пимов и пр.; шерстяной шнур толстый - 10 коп. пара; чулки с узором зырянским - 65 коп. Тинзян - аркан для ловли оленей из коровьей кожи 17 сажен - 2 руб. 50 коп.

В большом ходу у инородцев так называемая «чеканка» - набивной холст. Работают его женщины в Тобольске и окрестных деревнях по заказу обдорян. Холст для чеканки покупается в Ирбите по 8 коп. аршин, за набивку узора платят 5-6 руб. за тысячу аршин. Узор печатается лишь на одной стороне холста. Чеканкой самоеды и остяки покрывают сверху навьюченные и укупоренные нарты с имуществом.Интересные сведения сообщил П. Ф. Тележкин о торговле оленьими шкурами. Из Обдорского края они вывозятся почти исключительно в Ижемский край, по предположению г. Тележкина, не менее как на 50-60 тысяч рублей в год. В 1895 году из Низовского района от Мужей до Обдорска вывезено 7000 шкур неплюя до Обдорской ярмарки и, кроме того, 1400 шт. бычьих. Неплюй шел по 3 рубля а бычьи по 2 руб. 50 коп. Оленьи шкуры за Уралом, в Ижемском крае, перерабатываются в замшу. Там много мелких заводов, занимающихся этим. За выделку шкуры платят 30-50 коп.; продается замша в Москве на вес.

В 1884 - 86 годах местный купец Ив. Ил. Карпов устраивал завод для изготовления замши, но неудачно: замша получалась грубее Ижемской, - и дело пало.

Из оленьих шкур лишь пешка идет в Тобольск в небольшом количестве для развитого здесь промысла по изготовлению шапок известного сибирского фасона.Главными поставщиками оленьих шкур являются самоеды; средний хозяин, по словам г. Тележкина, имеет 100-150 оленей, а богатые до 10 000 штук. Самоеды бьют оленя лишь для еды. Но не во всякое время снятая шкура оленя одинаково ценится. Для замши ценятся сентябрьские шкуры. На них нет свищей, которыми испещрены шкуры оленей, убитых зимою или весною. Свищи образуются личинками овода (пилю), который кладет летом яички в шкуру оленя; в течение зимы личинки быстро растут, образуя в коже большие желваки, а весной выходят из тела. Прежде самоеды не обращали внимания на время убоя и чаще доставляли на ярмарку испорченные свищами малоценные шкуры. Зыряне их научили вовремя бить оленя. Олень выросток с мясом стоит от 3 руб. 50 к. до 5 руб., а взрослый до 5-10 руб.; шкура взрослого оленя дешевле, чем шкура маличного неплюя.

Оленное богатство каменных остяков потерпело в 1896 году большой ущерб, - в районе между Обью, Сосьвой и Уралом выпало от копытной болезни до 100 тыс. голов оленей. Это - страшное несчастье для инородцев.

У являющихся на ярмарку в Обдорск самоедов зырянами и русскими выманивается большое количество теплой одежды, шитой из оленьих шкур, - гусей, малиц, пимов. Одежда эта по покрою и прочности шитья как нельзя более отвечает условиям суровых холодов севера. По типу самоедских гуси, малицы и чижи шьются и зырянами. Гусь является самым распространенным костюмом не только в Березовском и Сургутском, но и в Тобольском, Тюменском и Туринском уездах; здесь им непременно запасаются ямщики, которым приходится выдерживать сильные морозы в пути за обозами. Однако одежда, шитая самоедами, отличается от шитой зырянами: последние изменили несколько выкройки, приспособляя костюм к вкусам покупателя. Так чижи или пимы самоедами шьются с очень узкими голенищами и очень широки в ступнях; зыряне же шьют пимы с более широкими голенищами и менее широкими в подошве головками.

При внимательном рассмотрении способа кройки и шитья самоедских костюмов выясняются любопытнейшие приемы, которыми эти дети тундры и льда решают нелегкую задачу построения платья удобного и теплого, по возможности защищающего тело от охлаждения. Прежде всего кройка: гусь, например, кроится по возможности из крупных кусков шкуры, чтобы меньше было швов; передняя стенка гуся и задняя представляют собою один кусок шкуры, в котором для головы вырезано отверстие, но не вполне, а так, что вырезанный клапан, отогнутый вверх, образует заднюю стенку чепчика. К этой основной части выкройки пришиваются бочка, каждый из одного куска, а к ним рукава. Куски шкур сшиваются нитками из оленьих сухожилий, но при этом, чтобы сделать шов непроницаемым, в стежки по всей длине шва вставляют тонкие пряди белого волоса из бороды оленя, которая поэтому очень оленеводами ценится.

Гусь шьется мехом наружу и одевается на малицу, сшитую по такой же выкройке, но шерстью внутрь. К концам рукавов малицы пришиваются наглухо оленьи же рукавицы; для освобождения кисти руки из рукавицы в передней стенке ее внизу сделан горизонтальный прорез, который, когда кисть в рукавице, плотно сам собою закрывается. Тогда тело оказывается покрытым сплошным панцирем из двойного меха. Покров этот настолько защищает тело от холода, что остяк или самоед, опьяневший от водки и свалившийся где-нибудь в снег, благополучно высыпается на трескучем морозе.

Весною для защиты глаз от ослепительных лучей солнца, отражаемых снежной равниной, самоеды и остяки носят особые очки в виде овальных чаще латунных, реже берестяных пластинок с узкою прорезанною в них щелью. Эти пластинки оправлены в кусок замши, обрамленный мехом.

Низовые самоеды и остяки не знают употребления прядильных растений. Нужные им нитки для самоловов, чтобы привязывать крючки; для бахромы, изготовляемой для украшения женских платков, самоеды и остяки добывают, расщипывая продажный холст и скручивая нитку. Эта нитка поступает даже в продажу в клубках; фунт стоит 25 копеек.

В жизни Обдорска громадную роль играет самоедская ярмарка: она собственно и служит причиной выдающегося значения этого самого северного населенного пункта Западной Сибири. А в жизни ярмарки, - кроме самоедов и пушного товара, оленей. - большую роль играет водка.

Торговля с самоедами происходит не на площади, не на ярмарочном месте, а по домам живущих в Обдорске торгующих людей - русских и зырян. Торговцы принимают самоедов как гостей; обменный торг состоится не раньше, как купец угостит самоедскую семью и еще не один раз водкой и хлебом. Самоеды располагаются во дворах торговцев как на постоялом дворе: на время ярмарки квартиры торговцев отчасти в распоряжении самоедов. Последние любопытны: все осмотрят, всем поинтересуются; в лавках мне приходилось их видеть за прилавком свободно осматривающими товар; торговцы стараются их не стеснять. Пока самоедин живет на ярмарке, он гостит у торговца, которому сдает свой товар и у которого покупает - ему нужный; пьет и ест у него; напьется, - хозяин терпит, чтобы не разобидеть покупателя.

По отзывам торгующих, это - обычай тяжелый и неприятный. Конечно, за все эти временные неудобства, причиняемые диким народом торгующим, он и платится, оставляя последним большие барыши. И тем не менее от одного из крупных торгующих мне пришлось слышать сетование на установившийся обычай - тяжел он для всех, опасен для инородцев, но нарушить установившийся обычай никто не решается Рассуждают так: не напой водкой, - покупатель уйдет к соседу. Тем интересней поэтому, тем большего внимания заслуживает опыт, который сделан в ярмарку 1896-1897 года местным торгующим зырянином И. А. Рочевым: он решил отказать своим покупателям в угощении водкой и настоял на своем - водки не давал; самоеды приставали, грозили уйти, - он предлагал им чаю; в конце концов большинство покупателей не изменило ему; скоро самоеды помирились с новым положением и обратили в шутку угрозы: сидя в кружке на полу (обычное их положение в жилых помещениях), они забавлялись, представляя, что пьют предложенную тароватым хозяином водку, пьют и похваливают щедрость и гостеприимство торговца. Не знаю, удалось ли до конца Рочеву выдержать характер.

По мнению торгующих, было бы желательно вывести обычай угощения водкой, но для этого мало взаимного уговора торгующих: нужно, чтобы это было обязательным для всех правилом. Столь же желательно, по словам тех же людей, устройство для приезжающих на ярмарку самоедов общежитий, где они могли бы располагаться по своему вкусу, не рассыпаясь по частным квартирам, где полный простор желающим опоить самоеда и делать с ним что угодно.

П. Ф. Тележкин сообщает, что самоеды очень любознательны: они любят рассматривать картинки иллюстрированных журналов, подолгу занимаются этим и внимательно выслушивают объяснения. Они любят, сидя на полу в кружке, нараспев, покачиваясь, рассказывать разные истории; рассказывают о сотворении человека, о потопе; а, подвыпивши, богатые из них нараспев повествуют слушателям, как они богаты, как много у них завязано в нартах чернобурых лисиц, песцов, как много ученых, т. е. годных для упряжи оленей. Деньгами самоеды не гордятся и не ценят их. Но меха составляют предмет их особой гордости: мехами самоеды выплачивают калым за жену; мехами кладут приклад на священном месте; ценные меха не только не продают, но покупают; рассказывают, что ловкие зыряне, подпоив самоедина, продают ему 10-15-ти рублевую лисицу за 50-100 рублевую.

Смерти самоеды не боятся: там такая же жизнь будет, говорят они. Закончу заметки об Обдорске упоминанием об оригинальном сборе податей на севере, как он выяснен мне был сведущими людьми: собирают подати по числу наличных душ мужских, хотя в окладных листах казенной палаты оклады определяются числом ревизских душ. Так, по окладным листам сбор с самоедов должен производиться с 1360 ревизских душ, собирается же с 1403 душ, по числу наличных душ мужского пола определенному самими самоедами. Излишки идут в мирской капитал. Из этого капитала 3500 руб. употребляют на устройство в Березове богадельни для престарелых инородцев. Содержание этой богадельни обходится в год до 600 р., но идут в нее неохотно - теперь живет в ней одна - две старухи.

Со стороны людей, доброжелательно относящихся к инородцам, слышатся горячие жалобы на общественный кабак, устроенный несколько лет назад обдорскими крестьянами. Доставляя громадный доход небольшому обществу, кабак разоряет инородцев, которые, по уплате ясака, спускают в кабаке часто всю свою добычу…”

Вотлип - тонкая мягкая стружка - наскабливается ножом из молодых черенков тала (нярьюх).
Археологический памятник Усть-Войкарский городок. Исследуется Ямальской археологической экспедицией.

Николай Лукич Скалозубов (иногда Сколозубов ; 29 октября 1861, Кострома - 19 февраля 1915, Курган) - губернский агроном, общественный деятель, депутат II и III Государственной думы от Тобольской губернии (1907-1912).

Биография

Ранние годы. Агроном

Николай Скалозубов родился 29 октября 1861 года в Костроме в мещанской семье. В 1881 году Николай окончил Костромское реальное училище, а в 1885 (или 1887; неверно, в 1858) - Петровскую земледельческую и лесную академию в Москве; получил звание кандидата сельского хозяйства.

Скалозубов хотел получить место учителя естественной истории в какой-нибудь сельскохозяйственной школе, но получил отказ. В итоге, до 1892 года он работал страховым агентом и агрономом-смотрителем Красноуфимского уездного земства (Пермская губерния). Кроме того он был секретарём Красноуфимской уездной земской управы и статистиком того же уезда. Имел годовое жалованье в 1200 рублей.

В 1888 году Скалозубов, при поддержке директора местного реального училища Н. А. Соковина, организовал подворную перепись в Красноуфимском уезде. Был исследователем (1889) и пропагандистом кустарного крестьянского труда. Также читал курс сельскохозяйственной этимологии в уездном промышленном училище в Красноуфимске.

Работая в уезде, Н. Л. Скалозубов собирал сведения о народной культуре его жителей. Наиболее значительная его работа в этой области - «Народный календарь: праздники, дни святых, особо чтимых народом, поверья, приметы о погоде, обычаи и сроки сельскохозяйственных работ» (1894). В её основе материал, полученный от корреспондентов во многих населенных пунктах уезда: в течение 1890 года автор ежемесячно рассылал местным корреспондентам листы-анкеты, в которые они вписывались поверья, приметы и сроки сельскохозяйственных работ. Целью было изучение «векового опыта крестьянина-хлебопашца… для характеристики естественных условий сельского хозяйства данной местности».

Не меньший интерес для этнографов представляет и работа Скалозубова по народной медицине, в которой приведены народные способы лечения болезней и список лекарственных растений, используемых при этом. Изучал местные промыслы: в описании он расположил материал по уездам, отметил населенные пункты, распространенные в них промыслы, численность занимающихся крестьян и, что особенно ценно, приложил алфавитный и предметный указатели промыслов.

В Тобольске

С 1892 года Николай Лукич занял пост заведующего Пермского губернского статистического бюро. Уже через два года, в 1894, он переехал в Тобольскую губернию. По приглашению губернатора, в качестве вольнонаемного, а потом и правительственного агронома, Скалозубов организовал борьбу с кобылкой. С марта 1894 по январь 1906 года являлся тобольским губернский агроном.

В этот период, собрав во время ознакомительной поездки по губернии 135 образцов местной почвы, Скалозубов предложил ряд мер по улучшению её структуры и использования. В частности, его исследования способствовали распространению травосеяния среди местных крестьян, что позволило увеличить кормовую базу животноводства и сделать его менее зависимым от природных условий (например, засухи).

По его инициативе Н. Скалозубова в Тобольскую губернию были завезены ярославские быки и вологодские коровы: была даже выведена новая порода - курганская. Кроме того, для улучшения местной породы свиней были завезены крупные белые свиньи. Одновременно, Николай Лукич обращал внимание на важность механизации сельского хозяйства края и острую необходимость повышения технологического уровня аграрного производства. Он обосновывал необходимость переработки сырья, производимого в губернии, непосредственно на месте - с последующим вывозом уже готовой продукции.

Много внимания Скалозубов уделял развитию уральского и сибирского маслоделия: он непосредственно участвовал в организации маслобойных крестьянских артелей. При его поддержке эта отрасль достигла небывалых размеров - вывоз масла на мировой рынок поднялся с 4 до 100 тысяч пудов всего за 3 года.